— Мимоза, ты слишком пушистая и грязная — твоя пыльца осядает на моих пальцах!
— Перчик мой, я боюсь твоего огня, ты прожжешь меня, слезай!
— Нет, лохматка, я привык к гладким мулаткам. Эти перечницы как будто нашпигованы порохом! Стряхни лишнее, и ты получишь орден моей кухни.
— Оголиться? Тогда моя чашечка будет похожа на круглое и глупое лицо фарфоровой куклы или еще хуже — маленькой девочки. Неужели ты заставишь меня пищать?
— О! Тогда ты получила бы не орден, а герб всех перцовых кладовых.
— Но я буду чувствовать себя не цветком, а кожей после бритья.
— О которую так приятно тереться, ты хотела сказать?
— Нет, это излишество: если я буду голой, незащищенной, начну чесаться, как от укуса комара. Зачем нам воспаление?
— Взгляни сюда, под темный навес: я, краснея, стремлюсь к тебе, чтобы обжечь!
— Я и так горю от стыда, уже сдула пыльцу и покрылась пупырышками-ссадинами, ай, жжет!
— Моя дорогая, ты стала идеальной перечницей для старого перца! Не поесть ли нам вместе борща?
В январе моя хозяйка добывает семена, луковицы, запасается садовым инвентарем, читают справочную литературу, то есть готовится. Она прочила в Интернете, что в этом месяце рекомендуется осмотреть участок, лучше – сфотографировать. Не спрашивайте, откуда я все это знаю. Дело в том, что ритуал повторяется из года в год.
Итак, хозяйка купила семена, микропарник, состоящий из пластмассового днища, легкие горшочки и прозрачную крышку, а также притащила из машины большой пакет с землей. Сделав лунки в почве, положила по семечку, припорошила землей и полила. Оставила на подоконнике всходить.
Спит она в этой же комнате и все время встает, чтобы проверить свое сооружение. Успокоившись, что на прозрачном покрытии еще есть капли воды, укладывается досыпать.
Я между тем чувствую себя отлично несмотря на то, что лежу в мокрой и не очень теплой земле. Очень хочется солнца. Хочется наконец отбросить липкие комья, распрямиться и выглянуть в окно.
Пока я мечтаю о приходе весны, слышу звонкий голос:
— Папа, смотри, какую веточку мимозы мы купили!
Очень скоро рядом с моим ящиком на подоконнике начинается возня. Кто-то ставит вазу, наполняет ее водой. Я слышу, как льется вода из лейки, и догадываюсь о приятном соседстве. Значит, мимоза. Вот напугается, когда услышит меня ночью!
— Позвольте познакомиться, — пристаю, как и полагается жгучему перцу. В доме все спят, даже неугомонная хозяйка, и можно поболтать с соседкой. Я уже все знаю про нее, не зря это прелестное создание называется «мимоза стыдливая», вот сейчас от смущения она сложила зеленые веточки, опушенные нежными листочками. Золотистые шарики задрожали от волнения.
— Простите, я вас не вижу. И вообще я не знакомлюсь…
— На улице? – перец засмеялся от удовольствия, — Я ваш сосед, лежу в парнике и надеюсь на скорейшее свидание с вами, австралийская акация*. Уверяю, что вы не пожалеете!
— Хм, конечно, если вы уже наслышаны обо мне, почему бы не познакомиться? Но вот только я ничего о не знаю о вас…
— Как же, как же! Наверняка вы видели, как наши хозяева находят черные горошинки в супе. Выбрасывают за ненадобностью, но мы не обижаемся: наша сила в запахе и вкусе, который передается всему блюду. Мы, перцы, отдаем себя людям, которые, действительно, не очень представляют истинную жизнь.
— Не будем о грустном! Лучше расскажите, откуда вы родом?
— Я — черный перец. Как вам, просвещенной австралийке, известно, представляю собой лиану тропических лесов Индии и островов Ява и Цейлон. Вы, вероятно, представляете, что на моем стебле вырастают корешки, ими я и цепляюсь за стволы и ветки деревьев. Поэтому всегда стараюсь дать понять своей хозяйке: если она собирается сажать меня в домашних условиях, ей нужно помнить, как я люблю обвивать деревья! Конечно, в небольшом горшке мне достаточно какой-нибудь палочки-поддержки. Дорогая мимоза, смею ли я надеяться, что когда вырасту, смогу нежно обнять и ваш стан?
— Я видела, как люди едят зеленые и красные, иногда желтые сочные перцы. Наверное, мы говорим о разном? По крайней мере эти мясистые господа не делают мне таких предложений.
— Черный перец, который наши меньшие братья добавляют в качестве приправы в суп, совсем из другой породы. Из моих цветков, собранных в соцветия, образуются сначала красные, затем желтые ягодки, которые при высушивании на солнце становятся настоящим «черным перцем».
— Да-да, понимаю. Вероятно, вы имеете в виду тот перец, который ценился, как золото, еще в средние века. Им расплачивались. Купцов называли в те времена не «денежными мешками», а «мешками перца».
— Именно так. Черный перец – пряность, так же, как гвоздика, корица, ценился, как лекарственное, согревающее и улучшающее пищеварение средство.
— Теперь я понимаю, почему эти толстяки, мясистые и сочные, казались мне самозванцами. Вы – совсем другое дело! Каждая мимоза любит ушами, и мне приятен ваш голос, даже если он раздается из-под земли в буквальном смысле. Хотите, расскажу вам про себя?
— Извольте, — обрадовался черный перец.
— В научных кругах я известна как Mimosa pudica, то есть чувствительная. Один знаменитый ученый – вы конечно слышали – Бооз – выступил с учением, согласно которому в моих листьях и стеблях имеются особые тяжи, вроде сухожилий, которые он назвал нервами. Эти самые штуковины по мнению Бооза выполняют функцию быстрого проведения раздражений от одного моего органа к другому. Я понятно изъясняюсь? – мимоза опустила листья в сторону ящика с землей.
— О да, я наслаждаюсь в предвкушении нашей встречи, уже вижу ваши прелестные органы, моя стыдливая подруга! – перец вздыхал, стараясь придать своему голосу как можно больше жгучести.
Мимоза приподняла листочки, как будто всплеснула ручками: ну что возьмешь с этих ловеласов? Ученый Бооз прикасался к ней, и стыдливое растение опускало главный черешок, а вторичные растопыренные черешочки веерообразно сближались. Листья красавицы приподнимались, складывались попарно и, вместо перпендикулярного к черешку положения, направлялись вперед, черепицеобразно, налегая друг на друга. Этот противный Бооз добивался ответной реакции всех листочков чувствительного куста. Он защитил докторскую диссертацию, доказав, что листовое сочленение мимозы сходно с мускулом животного. Ученый никак не мог угомониться и задался вопросом: есть ли нервная система у мимозы? Растение не могло без улыбки наблюдать, как всполошился весь ученый мир. Кто-то выступил с теорией, по которой передача раздражения у мимозы сводится к внезапным передвижениям воды. Кто-то установил гормональную природу передачи раздражения в ее стебле. Мимоза не захотела сообщать все подробности жгучему перцу. Ей неприятно было предстать перед соседом в роли жертвы человеческого невежества. Она лишь обмолвилась:
— Эти глупцы подвергали сомнению существование у меня нервной системы!
— Дорогая, мне грустно наблюдать бесконечные ошибки наших братьев. Право, они ведут себя, как злые дети.
— Перчик мой, — вы позволите называть вас так? — давайте лучше поговорим о странностях любви, – мимоза стыдливо приподняла листики, потянувшись к ящику всем своим пушистым существом. О любви она кое-что знала…
…Когда-то жили-были колобки, эдакие шарообразные существа, с четырьмя руками, четырьмя ногами, двумя совершенно схожими лицами. Ходили они так же, как и современные люди, но для скорости перекатывались колесом на своих восьми конечностях. Это были не мужчины и женщины, а нечто единое и целое. Сила у них была огромная, как физическая, так и умственная. Они были бессмертны. Зевс разрезал колобков пополам, как режут яблоко или яйцо. Затем он повелел Аполлону повернуть им шеи и лица наперед, чтобы они всегда видели этот разрез и смирялись. Зевс переставил их детородные органы тоже наперед, ибо раньше колобки имели их позади и производили, а также рожали в земле, наподобие кузнечиков и цикад. После вмешательства Зевса рождение стало происходить благодаря соединению мужчин и женщин…
— Но послушай, мимоза, наверное, ты все это рассказывала самому Платону, не так ли?
— Да, я рассказала, надеясь, что известный философ сможет донести до людей одну простую мысль.
— Какую же, прелестница?
— Мне кажется очевидным то, что мы, растения, не наказаны богами, нас не разделили так жестоко, как людей, мы бессмертны благодаря…
— Чему же?
Вдруг в комнате зажегся свет. Взлохмаченная хозяйка в одной ночной рубашке подошла к окну. Вынула ветки мимозы из вазы, прошаркала в прихожую и опустила их в мусорный пакет, приготовленный к выносу на улицу. Потом она приблизилась к перцу, приподняла прозрачную крышку, ткнула пальцем в сухую землю, ухмыльнулась и отправилась досыпать.
* По происхождению известное нам растение является австралийской акацией
